Казалось, всё было кончено, и Ярославу был нанесён шах и мат. Он оказался тотально разгромлен, а коварные преступники и его злейшие враги всё умудрились вывернуть наизнанку в свою пользу. Спустя десять секунд неловкого молчания голос подал Боровиков. Удивительно, но полковник был полон радости, удовлетворения и чувства собственного превосходства.
— Капитан Коломин броню снимать не будет, табельного оружия не сдаст и никуда с вами не пойдёт. Это мой личный приказ. Мы всё про вас знаем, товарищ министр, — торжествующе усмехнулся Боровиков.
— Антон Владимировичем, так вам уже всё известно?! — счастливая улыбка растянулась на лице Ярослава. Ведь до этого он так переживал, что его руководитель никогда не увидит ключевых доказательств по делу и посчитает преступником собственного подчинённого.
— Аркадий, царствие ему небесное, придумал встроить в «Зевс» не только рацию. Оттуда удалённо можно получать как звуко-, так и видеозапись, пусть с помехами и в не очень замечательном качестве. Ты это прекрасно знаешь. Не мог же я отпустить тебя, не умея отслеживать твоё местоположение и состояние, чёрт подери? Поэтому всё, что ты наснимал в башне «Союз» вместе с Красным тряпочником, попало мне на рабочий стол. Так что с майором Жилиным мы успели посмотреть кинцо, хе-хе, — объяснил Боров. — Кроме того, я слышал, что Тряпочник, он же Десятый, в «Метеоре» назвал тебе имена главарей наркомафии. Это нынешние министр МВД и председатель КГБ.
— А я специально не стал отключать «Зевс», товарищ полковник. Чтобы бы всё видели и чтобы они клюнули на меня и полностью раскрылись, — дополнил Ярослав, исподлобья глядя на высокопоставленных «оборотней в погонах». — Как теперь мы видим, нервы у них не выдержали, и они сами пришли к нам с поличным.
— Так что, товарищи, сдать табельное оружие попросим мы вас. — Жилин грозно кивнул своей большой головой с резко выделяющейся челюстью хищника. Прищурился, как леопард: — Какая мерзость. Вы оба, дававшие присягу под флагом и гербом…
На лице министра МВД заходили желваки, лицо его стало пунцовым. У председателя КГБ нервно задрожали руки и отчаянно заскрипели зубы, стирая эмаль в пыль.
— А-ха-ха-ха, а ума вашим не занимать, признаю! Мы вырастили сверхлюдей по заветам Ницше, ничего не скажешь! — взорвался председатель КГБ. Резко бросил цепкий колкий на Жилина, точно в последней надежде: — Товарищ майор, но вы-то хоть не стройте комедию! Как высший руководитель, я приказываю вам арестовать бывшего капитана Коломина и ставшего его покрывать начальника, бывшего полковника Боровикова.
— Ай-яй-яй, каким фальцетом мы запели! Прищемили мы вам тестикулы, а? — рыкнул Боров.
— Майор, да неужели чувство мести за товарища перебороло внутри тебя здравый смысл?! — забасил министр МВД, всё ещё рассчитывая переманить на свою сторону Жилина.
— Арестовать? Чувство мести?? — в притворном изумлении бровь Жилина сдвинулась вверх. При упоминании в подобном контексте погибшего друга, Артёма Ключникова, внутри спецслужбиста заклокотала кипучая раскалённая ярость. Рука его медленно поползла в сторону кобуры с лежащим внутри неё убойным «Перначом».
— Вы ничего не докажете, опираясь на голословные обвинения какого-то поехавшего, особо опасного преступника. А даже если и так, то всё действие происходило на территории США и Канады. Никто не станет увязывать его под транснациональное преступление и точно расследовать согласно всем юридическим процедурам! — зарычал министр МВД. Председатель КГБ вздрогнул, пытаясь одёрнуть сообщника, но было уже поздно.
— Стоп, а вот про США и Канаду вас никто не спрашивал, вы сами это сказали, — покачал головой Ярослав. — Кстати, посмотрите на ближайшие экраны за окном и улыбнитесь: вас скрывает скрытая камера.
В дополнение к тем железобетонным доказательствам, которые при помощи «Зевса» смог собрать Коломин, из номера гостиницы «Варшава», располагавшейся по гипотенузе на юго-запад от министерского комплекса, при помощи «дальнобойной» камеры вёл прямую видеотрансляцию Валентин Приставалов вместе со своей командой. Примерно зная, что всё так и произойдёт, Ярослав позвал журналиста, чтобы окончательно «добить» коварных злодеев, отравивших дьявольским наркотиком половину Северной Америки.
Тем временем верные союзники Экспериментального отдела из немного других слоёв общества взломали основные экраны Москвы. По устройствам стала транслироваться исповедь Красного тряпочника об отвратительном заговоре вокруг переданного «Псио» и мотивах, заставивших формально несуществующего человека жёстко и навсегда покончить с нескончаемо длящимся преступлением. Попеременно также стали показываться глупые оправдания и бесцельные истерики двух загнанных в угол преступников.
Несмотря на секретность проекта «Зевс», анализаторы волей-неволей становились известны обычным гражданам. После раскрытия дела об отравлении детей Ярослав превратился из персоны объективно непубличной в достаточно известного человека. Узнав знакомое лицо, идущие по своим делам люди, несмотря на прескверную погоду, останавливались, чтобы получить сенсационную информацию с экранов. Успевшие вдоволь утомиться физически и морально за десятилетия цифрового кибернетического концлагеря, жители Москвы начали потихоньку закипать.
Спонтанное собрание на Калужской площади, тут и там увешанной синими экранами, на которых теперь транслировалась не реклама или идеологическая пропаганда, а мерзкая теневая тайна жизни, неожиданно переросло в разгневанную демонстрацию. Внезапно собравшись без организаторов, на улицы стало высыпать всё больше и больше людей. Кто-то начал разворачивать стихийно созданные плакаты. Часть граждан, испытывая значительное негодование, перешла Житную улицу, встала у забора министерского комплекса и пробирающим единым голосом толпы стала выкрикивать неудобные вопросы и остросоциальные лозунги. Дежурный на главном КПП в испуге, смешанном с растерянностью, спешно запер дверь, закрыл аэромобильные ворота, поднял противотаранные балларды из-под асфальта и напряжённо стал докладываться по рации старшему.
Звуки толпы долетели и до Экспериментального отдела, несмотря на закрытые окна.
— Мы не докажем, но докажут остальные граждане Москвы и России, которые задолбались от таких, как вы, — провозгласил собственный приговор Боров.
— И что же, Антон, ты переведёшь Красного тряпочника из статуса подозреваемого в статус свидетеля? — издевательски кинул министр МВД.
— Ответственность Тряпочника за преступления не снимается. Зато добавляется ваша. — Боровиков был непреклонен.
Председатель КГБ начал постепенно пятиться к выходу.
— Вы всё это спланировали, вы всё заранее знали. А сейчас спровоцировали несанкционированные митинги, способные привести к госперевороту. Но как вернейший боец партии я обязан предотвратить этот мятеж! — крикнул он.
В следующий момент двери в бюро распахнулись и, пригибаясь, в помещение начали входить бойцы «Гаммы». Однако данные представители секретного отряда достаточно отличались от своих предшественников. Одетые в более усиленную броню ультрамаринового цвета, они оказывались на полголовы выше своих сослуживцев, которых до этого встречал Ярослав. Шлемы тоже отличались и в этот раз походили не на вытянутые верблюжьи головы, а на треугольные головы богомолов. Однако наиболее отличительной деталью являлись пары антенн с оранжевыми лампочками, что торчали из прикреплённых к бронекостюмам ранцев.
В составе ранцев находился усовершенствованный переносной генератор псевдогоризонта событий.
Резко вздёрнутая рука Жилина отправила пулю прямо в голову председателю КГБ. Лютый испуг брызнул холодом в, казалось, вечно уверенные во всём глаза человека в шляпке. Его спас один из безмолвных подручных, сумев мгновенно загородить своего лидера бронещитом. Пуля изменила траекторию и рикошетом лишь процарапала до крови щёку председателя. Тот мигом завопил от боли и негодования, собираясь бежать прочь. Боров же тоже вскинул свой револьвер «Rex» и пальнул в одного из «гаммовцев». Пуля с совмещённым эффектом урона сначала прожгла раскалённой жидкостью прочную броню, а затем вспенила её едчайшей кислотой. Боевик стал валиться на пол.
